«Член с мертвым глазoм» Антон Палмер

- Просто расслабьтесь, мистер Смит...
Медсестра поднесла иглу для подкожных инъекций к руке пациента.
Не смей, блядь, так говорить, сука!
- Просто небольшой у...
Не смей, блядь!
- ...укольчик.
Мерзкая сучка!
Медсестра улыбнулась мужчине на операционном столе, и в ее красивых карих глазах появился игривый огонек, когда она втыкала в него иглу.
- Пожалуйста, мистер Смит, сосчитайте вслух от десяти до одного.
- Десять... девять... восемь... - cон начал закрадываться в его сознание. Он расслабился и закрыл глаза, продолжая считать. - Семь... шесть... пять...


Несмотря на то, что его рост составлял шесть футов три дюйма, а вес - двести десять фунтов, накачанных в тренажерном зале мышц, Ричард Смит знал, что он самый маленький парень в пабе. Сидя на деревянном табурете у стойки бара, он отхлебнул пива и с завистью оглядел зал...
Пара мужчин средних лет с удовольствием играли в дартс в дальнем конце зала, записывая мелом посредственные результаты, в то время как их коллеги-профессионалы играли, приглушенные и едва заметные, на слишком большом плазменном экране над их головами.
Они были крупнее Ричарда.
Его взгляд скользнул дальше. Пара накрашенных куколок в возрасте от двадцати до сорока лет сидели за круглым столом, потягивая бухло и хихикая. Одна из них, с лохматыми, грязно-светлыми волосами, которые то ли вышли из моды два десятилетия назад, то ли были на пике моды в стиле ретро, застенчиво улыбнулась, поймав его взгляд, прежде чем быстро переключить свое внимание обратно на подругу. Ричард продолжил изучать зал. За столиком рядом с женщинами сидели двое атлетически сложенных мужчин, одетых в спортивную одежду, и оживленно беседовали о турнирной таблице и комитетах. Возможно, измученные игрой в сквош в развлекательном центре дальше по дороге, они заскочили выпить по пинте освежающего и обсудить политические вопросы в спортивном клубе, - размышлял Ричард.
Как бы там ни было. Они были крупнее его.
Он вытянул шею и подвинулся на табурете, чтобы посмотреть назад. Вокруг обшарпанного бильярдного стола собралась группа студентов мужского пола, одетых в подделанные футболки групп, которые прекратили свое существование или умерли задолго до того, как эти прыщавые придурки появились на свет. Потягивая алкогольные напитки с ягодным вкусом, они громко смеялись, потчуя друг друга различными шалостями, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что это кого-то впечатлило.
Гребаные студенты! Никто не был впечатлен... и даже, блядь, не слушал. Придурки!
И все же, придурки они или нет, но даже они были крупнее Ричарда.
Позади студентов, стоя в эркере, где сигнал был сильнее, его приятель Джейсон оживленно разговаривал по мобильному телефону, время от времени хватаясь за промежность. Вероятно, болтает с одной из своих женщин, решая, кого из кривоногих уродин он собирается обслужить позже, - предположил Ричард. Сделав еще несколько глотков эля, он помахал бокалом своему другу, показывая, что теперь его очередь заказывать.
Если у него есть хоть какие-то гребаные деньги...
Когда Ричард расслабленно повернул голову, он снова поймал взгляд блондинки. Она снова улыбнулась. Он замер, ровно настолько, чтобы окинуть ее беглым взглядом... хорошее тело, красивые сиськи - похоже, она была готова к этому и, возможно, не слишком привередлива...
- Не трать зря время, детка. Его малыш... словно висящий червяк.
Обе женщины покатились со смеху, когда Бриджит, пресловутая сука-в-личине-ягненка, пошатываясь, вышла из дамской комнаты, ударилась о женский столик, а затем врезалась в бар позади Ричарда, и из ее рта вырвалась длинная отрыжка, когда она покачнулась на каблуках.
- Все в порядке, малыш? - oна повернулась к нему, ожидая, пока бармен обратит на нее внимание. - Как дела?
Бриджит погрозила ему мизинцем и в истерике ударилась о стойку, ее язвительный смех угрожал ее "чувствительному" мочевому пузырю, несмотря на недавнее посещение туалета.
- Отвали, шлюха! - прорычал Ричард.
Господи Иисусе! Насколько же он был зол, что притащил это домой?
Сейчас, когда он смотрел на нее - на ее обтягивающую блузку с леопардовым принтом, подчеркивающую не что иное, как очевидную округлость и ложбинку на загорелой коже, которая вполне уместно смотрелась бы в подмышках у птеродактиля, - его затошнило при воспоминании об их единственной пьяной ночи.
Это было почти как на всех его "свиданиях" - все было хорошо, пока они не перешли к делу. Бриджит набросилась на него на заднем сиденье такси, когда они возвращались к нему домой, и, когда они, спотыкаясь, вошли в его парадную дверь, она практически сорвала с него брюки и тут же взяла его в рот.
- Я быстро заставлю этого маленького человечка встать по стойке "смирно", - промурлыкала она.
Ей потребовалась всего минута или две, чтобы понять, что "маленький человечек" уже стоит по стойке "смирно", как и собирался. Тут же выплюнув его с выражением неприкрытого отвращения на лице, она пробормотала что-то о том, что "я не педофил..." и "мне не интересно сосать член у восьмилетнего ребенка...", прежде чем выскочить за дверь и захлопнуть ее за собой.
И именно поэтому Ричард – несмотря на свой рост, несмотря на свой вес, несмотря на бицепсы, выпиравшие из рукавов его рубашки поло - был почти уверен, что он определенно, без сомнения, самый маленький парень в зале.
Как у мужчины, у него было почти все: он прилично выглядел, обладал великолепным телосложением (которое он упорно поддерживал), фантастическим домом и машиной, а также огромным банковским счетом. Покойный Ричард Смит-старший владел сетью автосалонов по продаже подержанных автомобилей по всей стране. Благодаря своим скромным корням, связанным с рабочим классом, этот человек сколотил процветающее имя, которое несколько раз делало его миллионером.
Ричард Смит-младший, с другой стороны, был никчемным работягой, который после окончания колледжа получил должность "заместителя доктора медицины". Все, что ему приходилось делать за свою непомерную зарплату, - это ежемесячно посещать несколько выставочных залов и притворяться, что он разбирается в цифрах, изучая данные секретарши в приемной. Когда тринадцать лет спустя умер его отец, Ричард унаследовал дом и деньги, продав бизнес самому яростному конкуренту своего отца при первой же возможности.
Да, у него было все - внешность, фигура, машина, притягивающая к себе внимание... и бесплатный "микропенис" в придачу. Сидя под своим внушительным телом, он мог похвастаться солидными тремя с половиной дюймами[3], от которых стыд сводил с ума.
Его приятель Джейсон был полной противоположностью. Невысокий, с избыточным весом, он был почти постоянно безработным неряхой, который принимал душ реже, чем работал, и жил в квартире, которая была едва ли больше, чем лачуга, покрытая плесенью.
О, и еще у него был девятидюймовый член толщиной с женское запястье.
Ублюдок...
Джейсон отпустил какую-то шутку о том, что "за деньги всего не купишь", и схватился за оттопыренную ткань своих джинсов, чтобы убедиться, что Ричард понял, к чему он клонит. Честно говоря, если бы Джейсон точно знал, насколько мал на самом деле член его друга, он бы вообще никогда так не пошутил. Он слышал от разных женщин, что он "незначителен", но он сам был с некоторыми из этих женщин и предполагал, что они говорят в относительных терминах. Но Ричард, пристрастившийся к алкоголю, заглотил наживку, и к концу вечера на обратной стороне заляпанного пивом меню был составлен контракт, подписанный обеими взбешенными сторонами: если Джейсон умрет, Ричард получит его пенис.
Это было год назад. И сегодня вечером едкие замечания Бриджит стали последней каплей. Когда ты становишься объектом шуток со стороны такой старой пройдохи, как онa, пришло время что-то с этим делать. И Джейсон на самом деле был не другом, а скорее знакомым. По правде говоря, даже не так - он был просто собутыльником, товарищем по нагреву табуреток в "Карете и Лошадях"[5]...
Смерть Джейсона, произошедшая два месяца спустя в его день рождения, не вызвала особых подозрений, если вообще вызвала.
Ричард провел с ним день и вечер в пабе. В течение всего вечера различные завсегдатаи угощали именинника выпивкой, и Ричард расхаживал взад-вперед, наблюдая, как его друг все больше пьянеет. К моменту ухода Джейсон едва держался на ногах, Ричард поддерживал его, пока они, пошатываясь, добирались до такси, сунув водителю дополнительные двадцать фунтов аванса, когда он увидел на губах водителя намек на "Отвали" – усталое лицо мужчины говорило о том, что он видит покрытые блевотиной сиденья; его многолетний опыт подсказывал ему, что это может быть именно этим результатом.
Когда такси с чудесным образом свободными от блевотины сиденьями укатило вдаль, Ричард уложил своего пьяного друга на кожаный диван и направился на кухню. Он достал из холодильника пару банок пива и вылил немного из одной в раковину, долив ее обратно водкой, прежде чем вернуться в гостиную и предложить напиток Джейсону. Едва выпитое пиво осело в желудке, Джейсон погрузился в глубокий, нетрезвый сон. Ричард несколько мгновений наблюдал за его медленным, ровным дыханием, а затем пощекотал его под ребрами.
Ноль реакции. Он был в отключке.
Он сжал Джейсону ноздри, засунув два пальца ему в горло, как только тот открыл рот. Несмотря на то, что Джейсон был без сознания, рвотный рефлекс был на удивление четким - горячая, вонючая рвота залила руку Ричарда в течение нескольких секунд. Он схватил низ футболки Джейсона, натянул ее на лицо своего бессознательного друга, заставляя рвоту попасть ему в ноздри и обратно в трахею. Его собственный желудок скрутило, как от запаха, так и от звуков, с которыми Джейсон задыхался, захлебываясь жидким содержимым собственного желудка. Количество алкоголя, выпитого Джейсоном в течение дня, привело его практически в кому, и пока его тело боролось за каждую частичку кислорода, его разум был в забытьи, погруженный в какой-то пропитанный алкоголем сон, его глаза оставались крепко закрытыми в последние мгновения жизни.
Когда все закончилось, Ричард плакал. Вот и все – он наконец-то получит пенис, которым сможет гордиться. Оружие, а не член. Он никогда больше не попытается заняться любовью ни с одной женщиной – он забьет их до полусмерти своим новым инструментом, убедившись, что они усвоили, что их хорошо и по-настоящему оттрахали, когда он закончит.
Еще раз взглянув на безжизненное тело Джейсона, он взял свой мобильный телефон и позвонил...
Несколькими неделями ранее, после краткого поиска в Интернете и нескольких минут переговоров, он заручился услугами некоего доктора Колля. Для бывшего пластического хирурга с опытом трансплантации, доброго доктора настали тяжелые времена с тех пор, как его "сделали козлом отпущения" после серии судебных исков и обвинений в неудачных процедурах. Теперь, работая измученным врачом в отделении неотложной помощи больницы, ему потребовалось совсем не так много денег, как ожидал Ричард, чтобы взяться за эту работу.
Ричард переоборудовал одну из шести спален своего дома в операционную и послеоперационную палату в соответствии с инструкциями доктора Колля, сняв ковры и покрыв пол легко моющейся виниловой плиткой. Опальный хирург, получив свой первый аванс, уже заранее оборудовал палату необходимым оборудованием.
- Пора. Приезжайте сейчас же.
Ричард отключился и стал ждать.
"Захлебнулся собственной рвотой после запоя". Таков был вердикт в свидетельстве о смерти, или что-то в этом роде. Документ был абсолютно законным и официальным - подписан доктором Коллем - профессионалом с буквами после его имени.
"Смерть гребаной рок-звезды"! Таков был вердикт менее образованных завсегдатаев "Кареты и Лошадей", когда они поднимали бокалы за усопших. Несколько женщин вытирали слезы с глаз, делясь своими воспоминаниями, их обвисшие влагалища рыдали в вычурные поддоны для капельниц, поскольку они тоже оплакивали свою потерю.
По счастливому стечению обстоятельств или, возможно, благодаря блестящему бизнесу, один из местных жителей – отставной командир авиакрыла со страстью к садоводству – выбрал именно этот момент, чтобы войти в бар с коробкой своих очень больших домашних огурцов.
Он продал все.


Когда Ричард пришел в себя, он почувствовал, как на него что-то давит. Он почувствовал тяжесть покрытой синяками, распухшей "змеи", которая была туго примотана скотчем к его животу.
Это было чертовски приятно!
Он попытался сесть, чтобы взглянуть, но новое пополнение было туго забинтовано, а вид торчащего из повязки катетера, отводящего пропитанную кровью мочу в пакет, вызвал у него тошноту, заставив снова опустить кружащуюся голову.
Прошло несколько дней постельного режима, прежде чем врач с радостью удалил катетер и повязки, позволив Ричарду впервые увидеть себя как следует. Основание его нового пениса поддерживалось чем-то вроде гамака, чтобы свести к минимуму нагрузку на свежую кожу и мышечные трансплантаты, не говоря уже о сети кровеносных сосудов и растущих нервах. Несмотря на свое причудливое нижнее белье, Ричард явно мог оценить то, что у него было. Хотя все еще опухший и переливающийся всеми цветами радуги, от желто-зеленого до фиолетово-черного, этот предмет буквально излучал те возможности, которые теперь мог предоставить своему новому хозяину. Глядя на свое отражение в зеркале в ванной, Ричард впервые в жизни почувствовал себя полноценным.
Он был цельным человеком.
Настоящим мужчиной.
Пьяные шлюхи, которых он подцепит, больше не будут разевать рты в издевательском смехе. Их перепачканные губной помадой отверстия едва будут в порядке, растянутые до предела, когда он трахнет их лица. Они будут давиться его длиной. Захлебываться его толщиной. Эта гребаная шлюха, Бриджит будeт первой. Он угостит ее выпивкой, даст пощупать товар через промежность своих джинсов, а затем отвезет к себе домой. Он сделает ей хорошо и влажно, позволяя ей думать, что ее первоклассная "киска" получит лучший трах в жизни, a затем перегнет ее и запердолит ей в задницу. По-сухому, по самые яйца, не обращая внимания на трение, пока ее кровь не смажет канал...
Ох, и кричать же она будет. Кричать в агонии, а потом, возможно, в экстазе – ему было все равно, как именно. И после того, как он кончит, она, пошатываясь, выйдет из его парадной двери, вся в его сперме, изо всех сил пытаясь удержать свой выпадающий кишечник внутри. Эта тощая сука никогда-никогда больше не будет смеяться над ним.
Проигрывая эту сцену в голове, он почувствовал покалывание возбуждения в чреслах и посмотрел вниз на свой новый член.
Никаких признаков эрекции.
Все в порядке, - успокоил он себя. Доктор Колль сказал ему, что может пройти несколько месяцев, прежде чем станет возможной полноценная сексуальная функция. Он тридцать один год ждал "настоящего" члена - он мог выдержать ожидание еще несколько месяцев, прежде чем использовать его в гневе...
Когда он проснулся на следующее утро, его ноги безумно чесались, и он выполз из-под простыни, чтобы осмотреть конечности.
Кожа казалась более рыхлой. Обвисшей, морщинистой. И это было только его воображение, или волосы были гуще и темнее, чем раньше?
Возможно, это побочный эффект его лекарств?
Он находился на режиме приема различных лекарств – средств, подавляющих иммунную систему, обезболивающих, антибиотиков. Он снял трубку телефона, стоявшего рядом с кроватью, и набрал номер доктора Колля, требуя, чтобы тот немедленно приехал. Но даже с учетом денег Ричарда это сразу же обернулось парой часов чесания ног.
- Хммм... возможно, это побочный эффект от приема лекарств... но я должен признать... - доктор Колль потянул за дряблую кожу на бедрах, коленях и голенях Ричарда. - ...я никогда раньше не видел этого ни у кого из своих пациентов. Не волнуйтесь, я уверен, что это только временно... возможно, хорошая ванна поможет справиться с зудом
Ричард закрыл краны, проверил температуру руками, затем залез в ванну.
О, это так приятно... так тепло... так мокро...
Он закрыл глаза и погрузился в воду, медленно раскачиваясь взад-вперед, теплая вода ритмично шлепала по стенкам ванны, мягко омывая его. Пока он качался вверх-вниз по всей длине ванны, он чувствовал... странное... возбуждение. Ощущения были похожи на приближение оргазма, но не ограничивались его гениталиями. Чувства наполнили все его тело, и он обнаружил, что скользит все сильнее и быстрее, вода переливается через бортики ванны, пока дискомфорт между ног не вынудил его вылезти.
Когда он вытирался полотенцем, грязная вода стекала в отверстиe ванны, клок влажных волос соскользнул с его головы.
Черт. Еще один побочный эффект?
Доктор Колль предупреждал о многочисленных побочных эффектах.
Выпадение волос было одним из них? Возможно... - он не мог вспомнить.
Он забрался обратно в постель и включил телевизор, надеясь найти хороший фильм, чтобы отвлечься. Возможно, выпадение волос было нормальным явлением. Люди теряют по нескольку волосков каждый день, не так ли? Возможно, это просто показалось многовато, потому что он не мылся и не принимал душ перед операцией. Он решил следить за ситуацией и посмотреть, улучшатся ли его симптомы. Он не хотел, чтобы его считали каким-то жалким гребаным ипохондриком, бегающим к врачу каждые пять минут из-за каждой мелочи беспокойства. Кроме того, Сопа - его медсестра-тайка - скоро придет, чтобы проверить его жизненные показатели и приготовить ему что–нибудь поесть. Oн мог бы упомянуть ей об этом.
Ричард предположил, что у доктора Колля либо очень ограниченный запас медсестер, либо он мастер пыток - Сопа была горячей штучкой. Она щеголяла в униформе, которая, он был уверен, была намного короче, чем разрешили бы "NHS" или "Bupa", когда измеряла его кровяное давление и температуру. Он предположил, что она полностью обучена – она, казалось, знала, что делает, - но по выражению ее глаз он понял, что, возможно, она оплатила свое обучение в какой-нибудь тайской школе медсестер, делая "массаж" и выталкивая шарики для пинг-понга из различных отверстий.
Ричарду было наплевать, что она выталкивает из любой дыры – она выглядела великолепно и знала толк в кухне. Поужинав цыпленком со слегка приправленной специями лапшой, он проглотил таблетки и лег, откинувшись на подушки, уставившись в экран телевизора, время от времени дремля, пока, наконец, не заснул...


Он проснулся в темноте.
И c болью. Его ноги, блядь, убивали его.
Включив лампу у кровати, он взглянул на часы на стене: 3:22 ночи. Он выпутался из-под одеяла и бесформенной кучей рухнул на холодный пол. Его колени раздулись, как два водянистых шарика, кожа на ногах свисала с костей, как пустые сморщенные мешки.
Он в панике схватился руками за голову.
Что, черт возьми, с ним происходит?
Он провел дрожащими пальцами по волосам, и из них выпали огромные пучки. Он попытался встать, подойти к зеркалу в ванной, чтобы увидеть повреждения, но его конечности отказывались выпрямляться. Ему показалось, что мышцы его голеней сокращаются, сводя ступни судорогой. Давление в его распухших коленях усиливалось, кожа - такая обвисшая на других частях конечностей – была туго натянута на заполненных жидкостью суставах. Когда он уставился на свои колени, мышцы его ног снова сократились, и он закричал, когда тугая плоть над коленной чашечкой разорвалась, кровь и желтоватая жидкость хлынули из зияющих ран. По мере того как агония продолжалась, его охватила тошнота – коленные чашечки приподнялись, а затем хрустнули, а из-под отделившихся костей и хрящей вырвались клубни, похожие на лапшу, с которых капала кровавая слизь.
Борясь с подступившей к горлу тошнотой, он повернулся к кровати, потянулся к телефону и поскользнулся, когда его пальцы в отчаянии схватились за него. Он упал на пол, ударившись головой о край прикроватного столика с отвратительным хрустом. Он потерял сознание...


Его привели в чувство пронзительные крики. Bыражение неподдельного ужаса, смешанного с крайним отвращением в красивых карих глазах Сопы, вернуло ему полную бдительность. Он немедленно проследил за ее взглядом и почувствовал, как у него скрутило живот при виде того, что раньше было его подтянутыми ногами.
Хотя его глаза знали, что они видят, его мозг временно отказался верить показаниям зрительных нервов.
Он, должно быть, спит.
Грезит.
В наркотическом кошмаре.
Он покачал головой и заплакал. Он был в полном сознании. Его нижние конечности напоминали гигантскую мошонку; ноги срослись, укоротились, стали похожими на луковицы; они раздулись и округлились внутри волосатого мешка из ярко-красной кожи, который растекался лужицей по полу вокруг него. Его старая "спортивная сумка" почти исчезла в морщинистых складках новой - лишь грубый темный лоскуток кожи служил жалким напоминанием о ее прежнем существовании. Его новый пенис, который всего несколько часов назад был длинным и толстым, свисал между его бедер, последовал примеру остальных, оставив лишь гладкий бугорок: ни крайней плоти, ни головки, ни мочеиспускательного канала.
Какого хрена? Как он будет мочиться?
Его рыдания переросли в крики, которые разносились по комнате. Сопа, зажав рот руками, то ли для того, чтобы заглушить собственные крики, то ли удержать содержимое желудка на месте, подбежала к телефону и позвонила доктору Коллю, выкрикивая свои наблюдения в трубку.
- Я буду через час... сделай все возможное, чтобы ему было комфорто.
Она уронила телефон и уставилась на чудовище на полу. Что, черт возьми, она могла сделать, чтобы сделать этой... штуке более комфортно?
- Помоги мне... - взмолился Ричард, его голос был тонким и сиплым.
Медсестра стояла, застыв на месте. Бессильная. Несмотря на свою профессиональную подготовку и весь ужас и запекшуюся кровь, которые она, должно быть, испытала за свою трудовую жизнь, она, казалось, не могла заставить себя прикоснуться к уроду, лежащему перед ней на полу. Когда он посмотрел на нее в ответ, беспомощный и смущенный, то увидел, что она больше не сосредоточена только на том, что стало с его ногами. Ее темные глаза медленно скользили по его телу, останавливаясь на его лице, кривясь в отвращении.
Ричард медленно поднес руки к голове, холодный ужас стягивал его внутренности, как петля палача...
Kожа головы была гладкой под его пальцами. Все его волосы исчезли.
Дерьмо... Блядь...
Он постепенно опустил руки по лицу. Все казалось на своих местах, но что-то казалось другим; странным, неправильным . Его нос был более плоским, губы менее очерченными, а нижняя челюсть казалась намного шире. Он опустил пальцы ниже... и ахнул, дыхание застряло у него в горле, кожа на котором болталась, как шея черепахи. Он потянул и ухватил себя за дряблые складки, и кожа на его лице натянулась, когда он это сделал.
Что, блядь, со мной происходит?
Это не могло быть нормальным. Это не могло быть просто побочными эффектами...
- Помоги мне!
Он еще раз взмолился к своей медсестре, и женщина явно проглотила свое отвращение при мысли о прикосновении к этому уродству, прежде чем натянуть на руки пару латексных перчаток. Она присела на корточки у его груди, намеренно держась как можно дальше от отвратительного мешка в нижней части тела. Ее руки в перчатках дрожали, когда она ощупывала тело пациента, обдумывая, где именно и как к нему прикоснуться. Она не могла поднять его тело обратно на кровать и сомневалась, что его ноги, похожие на яички, позволят ему оторваться от пола.
- Я хочу увидеть... - eго голос был теперь едва слышен, губы почти плотно сжаты и растворялись в бесформенном лице. - Ванная... зеркало...
Сопа повернулась к ванной комнате. Возможно, она могла протащить его по гладкому полу, чтобы он увидел свое отражение. Черт возьми, она мало чем могла ему помочь - бедняга, казалось, "мутировал" у нее на глазах. Медсестра стояла у его изголовья, согнув колени, когда просунула руку ему под мышки, чтобы поднять его. Она застонала, принимая на себя его вес, пытаясь оторвать верхнюю часть туловища от пола. Когда она выпрямилась, то почувствовала, как кожа на теле Ричарда скользит в ее хватке. Плоть была рыхлой, сползала с ребер и собиралась складками под ее пальцами в перчатках. Она закричала, роняя своего пациента обратно на пол.
Сопа сделала глубокий вдох и попыталась снова, игнорируя тошнотворное ощущение скользких складок в своих руках, она потащила его, шаг за шагом, в сторону ванной. При каждом шаге назад ей приходилось останавливаться, чтобы перевести дух, сгибать колени и слегка опускать его, прежде чем снова поднять и притянуть к себе. Каждый раз, когда она останавливалась, обвисшая кожа немного сползала вниз по его торсу, прежде чем снова подтягивалась к голове, когда она снова тянула его. При каждом движении его тела кожа на лице и голове натягивалась.
Ричард перестал кричать. На смену боли пришло что-то другое. Что-то, от чего его тело напрягалось, торс становился толще, кровеносные сосуды пульсировали под кожей. Он чувствовал, как его лицо становится все горячее, кровь наполняет вены и капилляры, а в голове гулко стучит.
Он чувствовал себя хорошо.
С каждым шагом медсестры назад его кожа скользила вверх-вниз. Каждое движение его плоти дразнило и доставляло удовольствие нервам, и к тому времени, когда Сопа втащила его в ванную, Ричард почувствовал, как сокращаются его новые яйца и по телу разливается тепло. Пока она вертела его перед зеркалом, кожа на его голове лопнула.
Сопа закричала и привалилась спиной к стене, отталкивая Ричарда от себя и освобождая его из своей хватки.
Это не имело значения. Он прошел точку невозврата.
Ощущение тепла теперь было жидким жаром, поднимающимся сквозь него. Пульсация в макушке его головы достигла пика, и он застонал от мучительной радости, почувствовав, как треснул его череп, и сквозь затуманившееся зрение увидел, как в кости открылась зияющая щель, из которой вырвался гейзер спермы. Огромные капли белой спермы брызнули на стены и потолок, крики Сопы усилили трансцендентное удовольствие от его освобождения.
Сквозь крики, всплески и безумие оргазма в его голове ему показалось, что он слышит звук мячика для пинг-понга, отскакивающего от пола ванной...


Ричард обвел комнату затуманенным взглядом. Что-то где-то запищало.
- Добрый день, мистер Смит, - жизнерадостный голос. - Вы очнулись.
- Где я? - oн подавился, когда говорил, в его горле застряла питательная трубка.
Мужчина-медбрат уставился на него сверху вниз.
- В больнице, мистер Смит. Вы подхватили очень серьезную инфекцию после процедуры и были в коме больше недели.
- B комe? Но...
- Тссс... просто отдохните, мистер Смит. Антибиотики сделали свое дело.Через день или два вас переведут из отделения интенсивной терапии в общую палату для продолжения лечения.
Медбрат взял с изножья кровати блокнот и что-то нацарапала в записях Ричарда, прежде чем подойти к двери и открыть ее. Прежде чем покинуть палату, он повернул голову к своему пациенту.
- Доктор скоро придет, чтобы осмотреть вас, мистер Смит. Она объяснит все, что происходит, и ответит на любые ваши вопросы.
Медбрат вышла из палаты, тихо закрыв за собой дверь.
Ричард чувствовал, как она давит на него. Чувствовал тяжесть покрытой синяками, распухшей "змеи", которая была туго примотана скотчем к его животу. Он приподнял простыню, чтобы взглянуть: вид катетера, торчащего из его перевязанного придатка, вызвал выворачивающую внутренности тошноту и сдавливающее грудь дежа-вю.
Только не снова... только не снова...
Дрожащими пальцами он потянул за трубку для кормления, задыхаясь и срыгивая, когда она выскользнула из его пересохшего горла. Подняв голову с подушки, он оглядел комнату. В изножье кровати стоял столик на колесиках, на коричневой пластиковой поверхности в беспорядке лежали нож и вилка.
Он не смог удержаться от смешка про себя.
Он был в больнице "NHS" - организации, финансируемой налогоплательщиками, дающей - какая ирония - столовые приборы пациенту, находящемуся в коме..
Он сел, почувствовав, как боль пронзила нижнюю часть его тела, когда он это сделал, и протянул пальцы к столику, подтягивая его ближе на скрипучих колесиках. Нож был ему бесполезен, тупой и закругленный – годился для приготовления картофельного пюре.
Это должнa быть вилка.
Ричард вытащил катетер из своей чужеродной уретры, струйка теплой мочи ударила ему в живот, и он на секунду уставился в мертвый плачущий глаз. Когда он снял бинты, вид змеевидной опухоли пронзил его желудок льдом. Он глубоко вздохнул и вонзил зубцы вилки в швы у основания своего нового пениса, из открывшихся ран сочились кровь и густой желтый гной. Схватив раздутый черный член, он потянул так сильно, как только позволяли его измученные нервы, но штука держалась крепко. Он воткнул вилку глубже, извиваясь, когда зубцы встретили мясистое сопротивление, протолкнул вилку как можно дальше, прежде чем согнуть и скрутить металлические зубцы внутри своего придатка, пока не почувствовал, что что-то поддается...


Проработав всего половину шестидесятичасовой рабочей недели, доктор Пенни Туэйт была чертовски вымотана и напряжена. Она пропустила завтрак после того, как ее сожитель - парень, работающий в страховой компании по тридцать пять часов в неделю, – лишил ее аппетита, сбежав из дома, ноющий, как мальчишка, из-за их несуществующей сексуальной жизни. Умирая от голода, она с трудом выкроила время, чтобы съесть невкусный и дорогой куриный салат на поздний обед, по крайней мере, на какое-то время заглушив урчание в животе.
Когда она левой рукой потянулась к двери в палату интенсивной терапии, пальцы ее правой постоянно перекатывали мячик для пинг-понга, который она использовала для снятия напряжения.
Она посмотрела на часы. Было 4:40.
Образ Пита вспыхнул в ее сознании. К этому времени он уже должен был уйти с работы и, если ее подозрения верны, вероятно, направлялся купаться в мускусном букете Тары, распутной девятнадцатилетней официантки из их любимого винного бара.
Нахуй Пита! Если он трахает эту маленькую сучку, я отрежу его...
Она открыла дверь и вошла в палату.
...ебаный член!
Нечто сидело на столе, уставившись на нее невидящим глазом, и она почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица, а рвота подступила к пищеводу. Безвкусная еда, которую она недавно съела, во второй раз показалась ей гораздо более вкусной, когда она выплеснулась на ее черные практичные туфли.
Ричард сидел, скрестив ноги, на пропитанной кровью кровати, зажав руки между раздвинутых ног, красные от крови, и играл с трубками, которые свисали, влажно поблескивая из зияющей раны на том месте, где раньше были его гениталии. На первый взгляд он был похож на рассерженного малыша, играющего со спагетти в томатном соусе, и его мучительные вопли только усиливали эффект. Он поднял глаза на посетительницу, стоявшую у его двери, и наслаждался ее изумленными воплями.
За его безумными криками и воплями доктора звук мячика для пинг-понга, подпрыгивающего по кафельному полу, остался незамеченным...